СОЛОВЬЕВ-СЕДОЙ Василий Павлович

5:12 PM by labountyyfijori1766

СОЛОВЬЕВ-СЕДОЙ Василий Павлович



- 1

Народный артист СССР (1967)


Герой Социалистического Труда (1975)


Ленинская премия (1959)


Государственная премия СССР (1943, 1947)


Награжден 3 орденами Ленина и орденом Красной Звезды


 


 - 2


 


Василий Павлович Соловьев-Седой родился 25 апреля 1907 года в семье Павла и Анны Соловьевых в Петербурге в доме 139 на Старо-Невском проспекте. Его родители - выходцы из крестьян. Отец после службы в царской армии ушёл "в люди" - в Петербург. Долго бедствовал и брался за любую работу. Счастье улыбнулось ему, когда он устроился дворником в дом на Обводном канале. Мать - уроженка Псковщины, знала множество русских народных песен и любила их петь. Эти песни сыграли большую роль в музыкальном развитии будущего композитора. Анна незадолго до переезда на Старо-Невский устроилась горничной к знаменитой певице Анастасии Вяльцевой. Искренне привязавшись к Анне, Вяльцева помогла бы определить её в хористки, но муж этому решительно воспротивился, и в конце концов Анна покинула место у Вяльцевой, получив от неё в подарок граммофон и напетые ею пластинки: "Захочу - полюблю", "Ветерочек", "Гай-да тройка".


 


Первыми музыкальными инструментами, на которых в мальчишестве научился играть Василий, были балалайка (драгоценный подарок отца) и гитара. Летом у Васи волосы совсем выгорали от солнца, и отец ласково называл его седеньким, седым. Дворовым мальчишкам кличка "Седой" понравилась, и с тех пор Василия только так и стали называть.


 


В семь лет он познакомился и подружился с сыном соседской прачки Сашей Борисовым. Эта дружба с Александром Борисовым продолжалась всю его жизнь.


 


В их доме жил виолончелист оркестра Мариинского оперного театра Н.Сазонов. С его помощью Василий приобщался к большому искусству. Ему удалось увидеть и услышать Федора Шаляпина в операх "Борис Годунов" и "Севильский цирюльник".


 


К фортепиано Василия приобщило немое кино. В доме 139 открылся маленький кинотеатрик "Слон", где крутили фильмы с участием Бастера Китона, Веры Холодной. Заметив у экрана диковинку - пианино, Василий упросил киномеханика разрешить ему попробовать клавиши и быстро подобрал по слуху "Светит месяц". Восхищенный механик позволил ему ежедневно по утрам присаживаться к инструменту, а Василий взялся таскать киноленты, помогал их "прокручивать", убирал зал.


 


Такие занятия очень помогли Василию Павловичу, когда уже после революции и смерти матери он в самостоятельной жизни занимался музыкальной импровизацией в кинотеатрах, затем в художественной студии сопровождал уроки гимнастики, а позднее и на радио - также сопровождал передачи радиогимнастики.


 


Радиокомитет помещался тогда на Мойке, недалеко от Невского проспекта. От его квартиры на улице Жуковского до радио было добрых два километра. Вставать приходилось рано, часов в пять утра, чтобы поспеть пешком к шести в студию. Трамваи в такую рань ещё не ходили. "Однажды, - вспоминает Василий Павлович, я опоздал минуты на две. Диктор, который должен был вести передачу, сказал вслух, не выключив микрофон, всё, что он обо мне думал. Впрочем, тогда были такие нравы, что диктор за своё поведение получил... всего лишь выговор".


 


Свое музыкальное образование Василий продолжил в Третьем музыкальном техникуме в классе Петра Борисовича Рязанова - выдающегося педагога-наставника многих советских композиторов. Соловьев-Седой занимался на композиторском отделении вместе с Никитой Богословским. В техникуме он сдружился с Иваном Дзержинским и Николаем Ганом. В 1931 году весь курс перевели в консерваторию. Уже будучи выдающимся мастером песенного жанра, Соловьёв-Седой вспоминал уроки Рязанова: "Он учил нас форме на произведениях художественной литературы. Читая нам рассказ Чехова "Ванька", Рязанов особо отмечал, что изложение, насыщенное юмористическими деталями, завершается трагической по существу концовкой (письмо мальчика к дедушке не дойдёт), и обсуждал с нами, как такое построение рассказа можно было бы отразить в музыке. Другой рассказ Чехова - "Полинька" - служил примером "полифонической" формы, основанной на "контрапункте" внешнего и внутреннего действия. Разбирали мы строение романа "Анна Каренина" Толстого, также делая выводы для музыки".


 


В период учебы в музыкальном техникуме Василий Павлович сочинил песню "Станок" на стихи А.Безыменского. "Желая воспроизвести монотонный гул станка, я написал на нотном стане первые четыре такта, а затем поставил знаки повторения.


 


Молодая и неопытная пианистка, которая аккомпанировала исполнителю (все они были студентами техникума), не заметила знаков повторения и, сыграв четыре такта, откинулась на спинку стула. Вокалист самоотверженно допел песню без аккомпанемента..."

- 7


 


Впервые Василия Павловича заметили, как композитора-песенника на ленинградском конкурсе массовых песен в 1936 году: первой премии удостоили "Парад" на слова А. Гитовича и "Песню о Ленинграде" на слова Е. Рывиной. Песни Соловьева-Седого запели известные певцы: Ирма Яунзем в 1935 году на декаде советской музыки в Москве спела его песню "Гибель Чапаева", Леонид Утесов спел впервые его песни "Служили два друга" и "Казачью кавалерийскую". 22 июня 1941 года началась война, а уже на следующий день поэтесса Л.Давидович принесла Соловьеву-Седому стихи под названием "Застава дорогая". Они были написаны до войны и подправлены, так что получился необходимый куплет:


 


Но злая вражеская стая


Над нами, как туча, взвилась


Застава дорогая


За Родину поднялась


 


24 июля Соловьев-Седой сочинил мелодию этой песни. Помчался к своему другу - актеру Театра драмы имени А.С.Пушкина Александру Борисову, нашли баяниста, и в тот же вечер песня уже звучала из репродукторов над родным городом. Новая песня "Играй мой баян" пришла на смену исполнявшейся до войны Марком Бернесом песне "Тучи над городом встали", популярной до войны.


 


Чувствительность Соловьёва-Седого к русскому художественному слову, в особенности поэтическому, была уникальной. Он никогда не сочинял так называемой музыкальной рыбы, под которую подгонялись слова песни. Если текст был не музыкален, не имел свободного музыкального дыхания, он его решительно отвергал.



В консерваторские годы Соловьёв-Седой создал немало музыкальных произведений. К 1935 году их насчитывалось уже двадцать четыре: музыка для театра, лирическая поэма для симфонического оркестра, пьесы для скрипки и фортепиано, фортепианный концерт. Но ни одна из его песен не получила признания в народе - не стала массовой. Однако их автора заметил Дунаевский. Он сумел разглядеть в нём незаурядный музыкальный дар.



Поэт Александр Чуркин, на стихи которого Соловьёв-Седой написал не одну песню, оказался в конце тридцатых свидетелем такого диалога Утёсова с Дунаевским.



- Пожалуй, ты единственный, - говорил Утёсов, - кто может сочинять такую мелодию, что люди запоют её прямо по дороге с концерта.

- Нет, почему же? - возразил Дунаевский. - На ленинградском музыкальном небосклоне восходит новая звезда - молодой Соловьёв-Седой. Не хочу быть пророком, но уверен: ему суждено большое плавание.


 


В период войны Соловьев-Седой создает много замечательных песен: "Вечер на рейде", "Вася Крючкин", "О чем ты тоскуешь, товарищ моряк", "Как за Камой, за рекой", "На солнечной поляночке", "Не тревожь ты себя, не тревожь" и другие. Увлеченный стихотворением К.Симонова "Жди меня", Соловьев-Седой написал к нему музыку, потерпев полную неудачу, как впрочем и другие композиторы: кто только не пытался переложить на музыку тогда это стихотворение - М. Блантер, М. Коваль, В. Мурадели, А. Новиков, И. Дзержинский, Ю. Добрусин, А. Животов, В. Нечаев, В. Родин.


 


В августе 1941 года В.Соловьёва-Седого вместе с поэтом А.Чуркиным направили в порт, где они, как и тысячи ленинградцев, растаскивали бревна, убирали территорию, чтобы уменьшить опасность пожара от зажигательных бомб. По окончании длинного трудового дня присели отдохнуть на борту разгруженной баржи. Был поздний ленинградский вечер. Ничто не напоминало о войне. В заливе, окутанном синей дымкой, стоял на рейде корабль. С него доносилась тихая музыка: кто-то играл на баяне. Когда отправлялись домой, композитор сказал: "Чудный вечер. Стоит песни".



По возвращении домой Чуркин засел писать стихи, Соловьёв-Седой - музыку. Композитор нашёл интонацию песни в словах, которые возникли у него как бы сами собой: "Прощай, любимый город". В них услышал щемящую грусть от расставания с родным Ленинградом.



Через три дня родилась новая песня - "Вечер на рейде". Композитор и поэт понесли её на Зодчего Росси, в дом композиторов. Там песню нашли слишком спокойной, даже заунывной и, как было сказано, не отвечающей требованиям военного времени.
Соловьёв-Седой отложил песню.



Песня "Вечер на рейде" валялась в его чемодане год. После того как вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады, Соловьёв-Седой, незадолго до этого эвакуированный в Оренбург, вновь представил свою песню на суд коллег. Они назвали её "цыганщиной". Композитор опять отложил песню. В марте 1942 года она получила фронтовое крещение и стала народной.



Вот как это произошло. Соловьёв-Седой с созданной им театральной бригадой "Ястребок" давал концерт в солдатской землянке. До передовой было полтора километра. Слушатели - не более тридцати солдат. Концерт уже шёл к концу, когда композитор решился сам спеть "Вечер на рейде" под аккордеон. Сам себе и аккомпанировал. Он тихо запел, обращаясь к бойцам:


 


Споёмте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдём в предрассветный туман.
Споём веселей, пусть нам подпоёт
Седой боевой капитан.


 


Когда третий раз прозвучал припев - "Прощай, любимый город!", его тихими голосами подхватили все слушатели. Автора попросили продиктовать слова, а потом и спеть песню вместе со всеми. Такого ещё никогда не было в жизни композитора: люди запели его песню, которую раньше не слышали. За несколько дней песня разлетелась по всем фронтам. Её слова передавали по полевым телефонам связисты. Ночью по телефону они пели её под баян. Песню пели на фронте и в тылу. Она стала любимой народом.

Песня "Вечер на рейде" давно признана одним из шедевров русского советского песенного искусства. Но до сих пор музыковеды доискиваются тайны её удивительной музыкальной простоты и силы.


  


Соловьёв-Седой был взыскателен к поэтическому слову. Он обладал незаурядным литературным даром. Ряд его песен сочинён им на собственные стихи. В одной из них он так определяет духовное назначение песни для солдата, готового взглянуть в глаза смерти и победить её:


 


Не радостной песней, а грустным мотивом
Погибших друзей помяни,
Помянешь друзей - завоюешь иначе,
Солдаты - особый народ!
От боли не плачем, от песни заплачем,
Коль песня до сердца дойдёт.


 


Большим событием жизни, поворотным для творчества, считал Василий Павлович встречу в 1942 году с поэтом Александром Фатьяновым. В его стихах, говорил композитор, он слышал русскую речь, русскую природу. Видел и чувствовал близкий ему русский советский уклад жизни. А.Фатьянов, родившийся в старинном городе Вязники, выросший в Мстерских лесах, был, как и Есенин, поэтом русской души, русской лиричности.



Фатьянов сочинял стихи так же, как Соловьёв-Седой - музыку. Если могли быть соавторы, созданные жизнью, чтобы работать вдвоём, так это Алексей Фатьянов и Василий Соловьёв-Седой. Вместе они создали сорок песен, многие их них вошли в золотой фонд советской и мировой песенной культуры.



Вершиной их творчества можно назвать самую знаменитую их песню "Соловьи". Создана она в 1943 году. Ещё лилась кровь и гибли советские парни, но победа уже была близка. Это каждый понимал на фронте и в тылу. И каждый знал, что заплатить за победу придётся ещё дорогой ценой.



Фатьянов написал лирические стихи о соловьях, в которых выразил единство человека, природы, живого мира в предощущении торжества жизни над смертью:


 


Ну что война для соловья -
У соловья ведь жизнь своя.
Не спит солдат,
припомнив дом
И сад зелёный над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут.


 


Фатьянов прочёл стихи Соловьёву-Седому, и тот услышал в них музыку. Фатьяновские строки вызвали у композитора драматичные размышления: "Умирать всегда тяжело. Вдвойне тяжело умирать накануне победы, не дождавшись её торжества. Мы много говорили об этом, и вдруг. соловьи, лирика.". В один присест Соловьёв-Седой написал песню. Она стала гимном жизни на войне. Всё в ней - и грусть по родному дому, и ощущение весны, и ожидание победы - конца проклятой войны, и тяжкий труд солдатский. И нежное чувство (не надо стесняться сказать это) любви к советскому солдату:


 


Соловьи, соловьи,
не тревожьте солдат,
Пусть солдаты
немного поспят.


 


Песня быстро докатилась до передовой. В ней общенародное чувство передано через личное переживание, напевна и широка мелодия, доверительны интонации. Всё это характерно для песенного творчества Соловьёва-Седого. Его песни военных лет стали народными, потому что народна почва, на которой они произросли, - русская лирическая песня. Она отличается не только светлой грустью, но и простором свободного звучания, необычайной эмоциональной силой. Когда слушаешь "Соловьи" Соловьёва-Седого в сопровождении хора, то кажется, что песня улетает в небо, всё выше и выше, в заоблачную даль.


 


Послевоенные годы характерны для Василия Павловича появлением песен написанных для кинофильмов: "Небесный тихоход", "Первая перчатка". В 1947 году удостоен вторично Государственной премии за песни "Давно мы дома не были", "Стали ночи светлыми", "Пора в путь-дорогу", "Едет парень на телеге".


 


Первый раз он был удостоен Государственной премии в 1943 году. В 1945 году композитор был награждён орденом "Красная Звезда". Сочинив песню "Где же вы теперь, друзья-однополчане?", Соловьев-Седой повел от неё цикл, назвав его поначалу "Возвращение солдата", потом уже найдя более общее, эпическое наименование - "Сказ о солдате". Цикл впервые исполнила Клавдия  Шульженко в ЦДРИ в ноябре 1947 года.


 


С 1950 года много времени он уделяет депутатской работе - 12 марта 1950 года его избирают депутатом Верховного Совета СССР.


 


Песня "Подмосковные вечера" была написана в 1956 году. Она была одной из пяти песен, которые создали музыкальный фон хронико-документального фильма "В дни спартакиады" (о первой спартакиаде народов СССР). Соловьев-Седой оценивал её как очередную хорошую песню - не более. Он искренне удивился, когда "Подмосковные вечера" удостоились первой премии и Большой золотой медали на международном конкурсе песен, который проводился в дни Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве летом 1957 года.

- 9


 


"Подмосковные вечера" стали песней-символом. Музыкальным символом России для всего мира. В фортепианном исполнении они звучали на концертах знаменитого американского пианиста Вэна Клайберна. Известный деятель английского джаза Кенни Болл сделал джазовую аранжировку песни Соловьёва-Седого и выпустил пластинку с записью под названием "Полночь в Москве".



Когда в 1966 году молодой советский вокалист Эдуард Хиль на Международном конкурсе эстрады в Рио-де-Жанейро пел "Подмосковные вечера", зрительный зал подхватил песню со второго куплета. Сегодня её знают и поют почти во всех странах мира вот уже полвека.


 


В 1959 году Соловьеву-Седому присуждается Ленинская премия за песни "В путь", "Вёрсты", "Если бы парни всей земли", "Марш нахимовцев", "Подмосковные вечера". В драматическом и кукольном театре композитор оформил музыкой двадцать четыре пьесы.


 


В кино Соловьев-Седой был автором музыки более чем в пятидесяти фильмах. Композитором создано несколько песенных циклов: "Сказ о солдате", "Северная поэма" (1967), "Светлая песня" (1972), "Мои современники" (1973-1975).


 


В шестидесятые годы ХХ века Соловьёва-Седого тревожило проникновение в советский духовный мир массовой западной культуры.



Его размышления в те годы: "За рубежом сейчас много пишут и говорят о массовой культуре, о том, что народу чужда и недоступна подлинная культура: Рафаэль и Бетховен, Шекспир и Петрарка, что народу нужны битлы, комиксы, дайджесты, вестерны, то есть весь тот суррогат искусства, который легко усваивается, легко одурманивает и легко оболванивает. Варварские попытки пересказать "Гамлета" на пяти страничках карманного формата или "Одиссею" - на трёх, давать рисунки с кроткими, как пулемётная лента диалогами вместо романа, повести или рассказа, джазовые вопли вместо музыки, хриплый шепоток вместо песни, грубый рисунок вместо живописи - всё это проявления знаменитой и зловещей массовой культуры.
Я за широкое народное творчество, потому что уверен: народ - превосходный наставник не только в области языка, но и в области музыки. Но я решительно против музыкальных подделок, против того слезливого надрыва, который часто передаётся шепотком в микрофоны на некоторых танцевальных площадках и в концертных эстрадах. Я против опошления песни, против нарушения того единства её поэтического и музыкального образа, народных корней, национальной самобытности. В лексиконе Эллочки было тридцать слов. У многих авторов песенных текстов не больше, а в музыкальном арсенале ещё меньше - поётся всё на одной ноте. Но людоедка Эллочка имела, по крайне мере, то преимущество, что она не требовала трибуны. Я не против гитары, не против самодеятельности, не против менестрелей и бардов. Но я решительно против того, чтобы нашей молодёжи навязывали косноязычность, блатной лексикон, хриплый шепоток, музыкальный примитив" (1965).

- 5


 


Последние годы жизни композитор работал не столь интенсивно, как раньше. Одной из его последних работ, которую он не успел закончить, стала музыка для кукольного спектакля по сказке Самуила Маршака "Терем-теремок". В последние 4 года жизни Соловьёв-Седой тяжело болел. Болезнь, к счастью, не помешала отметить 70-летие в 1977году. В дом композитора на набережной реки Фонтанки № 131 пришли друзья, артисты, и всё это показывалось по телевидению из квартиры № 8, в которой жил композитор.


 
- 6


Его не стало в ночь на 2 декабря 1979 года. Он похоронен на Литераторских мостках, и рядом с его могилой в 1982 году был похоронен его лучший друг детства, актёр Александр Борисов.


 


Интервью с Василием СОЛОВЬЕВЫМ, внуком композитора.


- Все-таки изначально песня называлась "Ленинградские вечера"?


 - Изначально - "Подмосковные", слова-то написал москвич Матусовский. Это потом ленинградцы стали обижаться: как же так, наш земляк, а самую знаменитую песню назвал "Подмосковные вечера"? Да разве он знал, что это будет самая знаменитая песня! Она два года валялась, никому не нужная. Потом звезды сошлись: появился Трошин, который спел так, что до сих пор никто его не превзошел.


- Правда, что самого Василия Павловича песня в конце концов так "достала", что он даже убегал из дому, потому что ее регулярно исполняли под окнами?


- Это про дачу в Комарово. Приходили люди с баяном и пели "Подмосковные вечера". Это были экскурсанты из домов отдыха, в программу входило и хоровое пение. Дед, конечно, никуда не убегал, но в последние годы жизни роптал: "Да неужели я только "Подмосковные вечера" написал?"

- 4


- Заветная песня у него была?


- Есть одна песня, которая неизвестна, потому что он сам сочинил к ней слова - ее никто и не пел, кроме него. Песня военная, в ней он сформулировал мысль, которая была основой его творчества: "От горя не плачем - от песни заплачем, коль песня до сердца дойдет".


- Он и стихи сочинял?


- Сочинял бесконечное множество шутливых стихов, даже неприличных, эпиграмм. С поэтами работал на равных, половина текста иногда была его, или ключевая строчка, к примеру: "Прощай, любимый город, уходим завтра в море!" Он поэтов по двадцать раз заставлял переделывать тексты.


Очень он не любил песню "Если бы парни всей земли", потому что не переносил пафос. Ну, это была такая акция Долматовского с Бернесом: они пристали с этими стихами, а дед даже не успел песню толком доработать, как тут же записали и утром она прозвучала по радио. У деда ведь выпрашивали песни - Утесов любил его больше Дунаевского, а Бернес шутил: "Вася, напиши мне песню, я ее опошлю".


- Ходили слухи о необыкновенной библиотеке Соловьева-Седого.


- Дед собрал замечательную библиотеку. Он был совершенно "повернут" на детективах, а их тогда издавали мало. Поэтому он нашел в Москве подпольную контору, в которой приобретал напечатанные на машинке зарубежные детективы в жутких переводах. Таких томов у него собралось больше ста, а когда он прочел все детективы, какие только можно было достать на русском, стал покупать на польском - и читал со словарем!


- Еще одна страсть - машины?


- У нас всегда были новые модели "Волги". Машину дед водил, но потом стали появляться шоферы, которые, кстати, очень серьезное место занимали в его жизни. У него даже песня есть шоферская: "Ты не верь, подруга моя, что шоферы ненадежные друзья". Шофер становился членом семьи, я их всех помню. Дед любил рыбалку, грибы - с кем ехать? С шофером.


- Знаете ли вы свое генеалогическое древо?


- Нет, знаю только, что отец деда был старшим дворником на Невском, 139, там Василий Павлович и родился. Недавно услышал историю, будто бы прадед год пролежал в летаргическом сне, но в семье ничего подобного не рассказывали. Еще говорили, что дед двухметрового роста, а он был ниже меня!


- Музыкой вас в детстве мучили?


- Нет, я удачно "соскочил". Бабушка Таня, пианистка, пару раз посадила меня за фортепиано, я сказал: "Отстань" - и все. Теперь - жалею.


- А на выбор профессии дед оказал влияние?


- Нет, родители, потому что они были актерами. Играли в столичном "Театре мимики и жеста", это была труппа глухих людей, ведь моя мама родилась глухой.


Мое детство - это мексиканский сериал: папа ушел от нас за несколько месяцев до моего рождения. Уехал в Москву в Щукинское училище и там познакомился с дочкой дирижера Юрия Силантьева - парадокс! - она тоже была неслышащей. Потом родился я, а мама второй раз вышла замуж. Мне сказали, что это и есть мой папа. При этом всю жизнь у меня была еще одна бабушка Мария, армянка, но я не задавался вопросом, кто она. Лет в двенадцать, листая проспект "Театра мимики и жеста", увидел фото человека с ее фамилией: "Это кто?" - "Мой сын". Потом мама развелась со своим вторым мужем. Как-то бабушка Таня мне говорит: "А ты знаешь, что сын бабушки Марии и твоя мама решили пожениться?". "Замечательно", - отвечаю. Тогда я и узнал, кто мой папа. Сейчас его уже нет, а маме 75 лет, она живет в Москве.


У меня четверо детей. В  музыке никто особых талантов пока не  проявляет, ну, когда-нибудь прорежется.


- Столетие композитора Питер отметил уж очень скромно - концертом в Театре эстрады. По-моему, этот масштаб не соответствует вкладу Соловьева-Седого в культуру города, да и страны. Вы что-то пытались сделать?


- Еще год назад был намечен концерт в "Октябрьском", но его не будет, так как администрация города материально не поддержала. Мы все делали на энтузиазме. Был очень хороший концерт в столичном Зале Чайковского с "Вивальди-оркестром". Певцы и актеры - 82-летний Трошин, 92-летний Зельдин, Скляр, Леонидов, Кортнев - выступали бесплатно. На баннере зала поместили изображение руководительницы оркестра, а не композитора, потому что - "не придет народ!" Народу набилось - полный зал! На концерт в Кремле Швыдкой дал 300 тысяч рублей - это гонорар Иосифа Кобзона за одно выступление. И опять все работали на энтузиазме.


- Невозможно найти компакт-диск с записью музыки Соловьева-Седого, но ведь к 100-летию он вышел?


- Это подарочный вариант, но хочется новый, тем более что на  концертах были очень интересные исполнители и оранжировки, вплоть до рэпа. Какое счастье я видел на лицах людей, когда они слушали песни Соловьева-Седого!


Об одном сожалею - по молодости лет не разговаривал с дедом по душам. Теперь я бы задал ему огромное количество вопросов. Когда рядом живешь - не понимаешь, какого масштаба человек, да и того, что он может уйти.


- 3

25 апреля 1907 года - 2 декабря 1979 года

Posted in | 0 Comments

0 comments:

Post a Comment